Am
Она лежала на столе
И в первый раз за много лет
G Am
Он не узнал худое желтое лицо
Ему все виделось с трудом
И этот стол и этот дом
G Am
В котором он считался мужем и отцом
А по углам сидел народ
Забыв про кур и огород
Детишки стайкою толпились у окна
А он стоял ни бэ ни мэ
Как будто в собственном дерьме
И вспоминал и вспоминал и вспоминал
Когда то он ее любил
Почти не бил, пока не пил
Пока не отдал за бутылку свой баян
Шептал ей нежные слова
Случалось, даже целовал
Но ревновал к столбам, деревьям и друзьям
Она тихонею была
И счастья трепетно ждала
Пока хватало слабых малых женских сил
Не замечала голых стен
Жила для дома и детей
А он все пил, а он все пил, о, как он пил.
Припев:
G Am
Так устроено от бога бабье существо
Dm G Am
Пусть он гадкий, пусть убогий, пусть кретин, но свой
G Am
Пусть подонок, пусть ублюдок, пусть свинья и дрянь
Dm G Am
Все равно прощают, любят, а зря.
Она лежала на столе
Дорогу жизни одолев
Забросив все свои нехитрые дела
В цепи других еще одна
Недолюбившая сполна
Не получившая ни счаться ни тепла
Он постоял и вышел вон
Бесшумно, медленно как вор
И на крыльце услышав странный хриплый смех
Со страхом вдруг он понял, что
Его беззубым дряхлым ртом
Смеялась смерть, смеялась смерть, смеялась смерть.
Припев. |
Em
Она лежала на столе,
И в первый раз за много лет,
G Em
Я не узнал худое желтое лицо.
Ему все виделось с трудом,
И этот стол, и этот дом,
A D Em
В котором он считался мужем и отцом.
А по углам сидел народ,
Забыв про кур и огород.
Детишки стайкою толпились у окна.
А он стоял - ни "бе", ни "ме",
Как будто в собственном дерьме,
И вспоминал, и вспоминал, и вспоминал.
Когда-то он ее любил,
Почти не бил пока не пил,
Пока не отдал за бутылку свой баян.
Шептал ей нежные слова,
Случалось даже целовал,
Но ревновал к столбам, деревьям и друзьям.
Она тихонею была,
И счастья трепетно ждала,
Пока хватало слабых малых женских сил.
Не замечала голых стен,
Живя для дома и детей,
А он все пил, а он все пил, о, как он пил.
Припев:
D Em
Так устроено от бога бабье существо,
Am D Em
Пусть он гадкий, пусть убогий, пусть кретин, но свой.
D Em
Пусть подонок, пусть ублюдок, пусть свинья и дрянь,
Am D Em
Все равно прощают, любят - а зря!
Она лежала на столе,
Дорогу жизни одолев,
Оставив все свои нехитрые дела.
В цепи других, еще одна,
Недолюбившая сполна,
Не получившая ни счастья, ни тепла.
Он постоял и вышел вон,
Бесшумно, медленно, как вор,
И на крыльце, услышав странный хриплый смех,
Со страхом вдруг он понял, что
Его беззубым вялым ртом,
Смеялась смерть, смеялась смерть, смеялась смерть.
Припев. |