|
|
Дополнительная информация
Музыка/текст - БГ, кроме "Радамаэрл" - БГ/В. Гаккель
В записи принимали участие БГ, Сергей Курехин, А. Ляпин, В. Грищенко, П. Трощенков, В. Гаккель, М. Васильев-Файнштейн, А. Романов.
АКВАРИУМ: БГ, В. Гаккель, С. Курехин, А. Ляпин, П. Губерман, Бутман, ВГ
Альбом записан летом 1982 года в студии Андрея Тропилло в Доме Юного Техника на Охте.
Фото - Андрей "Вилли" Усов
Ремастеринг - А. Субботин, "Saturday Mastering Studio" 2002
design: (c) 2002 derbenev
АКВАРИУМ благодарит А.Тропилло
(с) Б.Г. 1982
(с) Студия "Союз" 2002
(p) Антроп 1982
В 1994 году фирма "Триарий" выпускала альбом без бонус-треков.
"Табу" буквально сразил всех напором и энергией. Пожалуй, это был первый альбом "Аквариума", в котором группе удалось воплотить все нюансы полноценного студийного звучания - резкого, мощного, а в отдельных местах - стервозно-истеричесного.
Основу "Табу" составили песни, написанные Гребенщиковым в конце 81-го года и ставшие базисом той электрической программы, с которой "Аквариум", несмотря на всевозможные запреты, выступал на подпольных концертах в Москве и Ленинграде.К моменту записи альбома каждая композиция из "Табу" была обкатана "живьем". Если сравнивать архивные концертные записи "Аквариума" зимы и лета 82-го года ("Арокс и Штер" и "Электрошок" соответственно), нельзя не заметить прогресс, произошедший в звучании группы за эти полгода. Стало меньше халявы, появились сыгранность, драйв и ансамблевое мышление. Иными словами, к началу работы над "Табу" "Аквариум" находился в довольно приличной форме. ...В отличие от большинства студийных работ "Аквариума", концепция и драматургия "Табу" оказались на удивление мало замаскированными. Сам альбом начинается с телефонного звонка - по признанию БГ, конкретному человеку, близко с ним связанному. Тональность звонка определяла характер альбома и, по существу, являлась еще одним ключом к нему. Говорят, что тот несостоявшийся телефонный разговор в какой-то степени определил будущее Гребенщикова.
Изображение на обложке самого БГ выдает его тогдашние симпатии к "новым романтикам" - начиная от челки и слегка нелепого плаща и заканчивая импрессионистской по настроению фотосессией на развороте альбома. Любопытно, что увлечение лидера "Аквариума" электронной "новой волной" в духе UltraVox, OMD и Human "eague почти не отразилось на аранжировках. К примеру, хард-роковый боевик "Пепел" первоначально планировался как синтезаторная пьеса, сделанная в минималистской манере Гари Ньюмана, но при данном наборе аквариумовских инструментов реализация этой идеи выгляделаутопией. Первая половина альбома представляется собой блок жестких рок-номеров, в котором, с точки зрения "Аквариума", "гитара и пианино решают, кого из них должно быть больше". Вторая сторона - отражение атмосферы "молчаливых дней" - с мрачными дорзообразными клавишами, воем саксофонами плачем гитары, заставлявшим поверить в реальность ситуации, когда "никто из нас не выйдет отсюда живым". Нетипичную для "Аквариума" динамику разбавляли реггей "Аристократ" и мягкая акустическая зарисовка "Радамаэрл" в финале.
К тому времени Гребенщиков понял, что, подключая к записи новых музыкантов, можно кардинальным образом менять саунд "Аквариума", получая взамен графоманской акустики многокрасочную звуковую палитру в диапазоне от хард-рока до new wave и реггей. Именно за счет "свежей крови" приглашенных на "Табу" музыкантов звучание альбома в сравнении с предыдущими работами оказалось наименее "аквариумо-подобным".
Неоценимую роль в формировании саунда "Табу" сыграл Сергей Курехин - автор ироничного высказывания: "Новая романтика - это, прежде всего, большие деньги". "Я не знаю людей, которые поглощали больше количество музыкальной информации, чем мы с Гребенщиковым, - вспоминал впоследствии Курехин. - Мы максимально интересовались всем новым, что происходило в музыке - джаз, ретро, народная музыка и, конечно же, весь рок. Любая интересная информация, которая попадала в поле нашего зрения, немедленно переписывалась на магнитофон. Поэтому все друзья-иностранцы, которые собирались к нам в гости, прекрасно знали, что везти в Россию - виски, New Musical Express и всю новую музыку".
С приходом Курехина в "Аквариум" автоматически возросли музыкальные требования - как к членам группы, так и к уровню предлагаемых аранжировок. И если Гребенщиков более или менее четко представлял себе конечный результат, то Курехин знал, каким именно образом этого результата можнодобиться. Благодаря подобному разделению обязанностей период 81-83 гг. оказался для "Аквариума" наиболее продуктивным в контексте музыкальной эволюции группы. Реформы, явно или неявно проведенные Курехиным внутри коллектива, оказались не безобидными. Ранний "Аквариум", по-даосски относясь к собственной деятельности, физически не мог избавиться от расслабленного подхода к записям и репетициям. Поэтому Курехин, скептически оценивая музыкальный потенциал отдельных членов коллектива, пригласил на запись "Табу" опытного басиста Владимира Грищенко (экс-"Гольфстрим") и юного джазового саксофониста Игоря Бутмана, в уровне которых он не сомневался. Курехину достаточно было написать им приблизительные гармонии, после чего все партии баса и саксофона оказывались сыгранными максимум со второго раза. Странную на первый взгляд компанию новобранцев дополнили гитарист Александр Ляпин и барабанщик Петр Трощенков. Ветераны Михаил "Фан" Васильев и Андрей "Дюша" Романов временно оказались не у дел и устроились подрабатывать в каком-то ларьке продажей астраханских арбузов. Неудивительно, что название "Аквариум" было вынесено на обложку альбома с оправданным в своей неопределенности знаком вопроса - из классического "золотого состава", помимо Гребенщикова, в сессии принимал участие лишь виолончелист" СеваГаккель. "Запись альбома была хороша тем, что основная часть материала писалась на несколько дорожек без наложений, - вспоминает Гаккель. - И, конечно же, тот элемент, который привносил Курехин, был неоценим. Он всегда все делал в прекрасном настроении, и по ходу сессии была очень приятная атмосфера. Особенно мне понравился " Кусок жизни", во время записи которого в душной студии вокруг одного микрофона собралась компания дружков, и даже слышен голос Людки Гребенщиковой".
...Сессия "Табу" происходила в Доме юного техника - на двухканальных магнитофонах Studer, выцыганенных гением подпольно звукозаписи Андреем Тропилло у фирмы "Мелодия". Как ему удавались такие изящные авантюры, не совсем понятно, но не без успеха проводя подобные махинации, Андрей Владимирович любил приговаривать: "врага надо знать в лицо", пряча за пазуху купленную за полцены профессиональную магнитофонную пленку. Когда Тропилло раздобыл весь необходимый для записи инвентарь, началась студийная работа. Каждый трек делали нереально быстро - максимум в два дубля. Переигрывались лишь криминальные фрагменты, причем иногда удавалось сделать и этого. К примеру, композиция "Сыновья молчаливых дней" (написанная по мотивам творчества Doors и песни Дэвида Боуи "sons of the silent age"), изначально планировавшаяся минут на десять, в итоге получилась значительно короче. Со слов музыкантов, "теоретически она могла быть длиннее, завершеннее и лучше", но у Тропилло в тот момент закончилась пленка и поэтому на оригинале в конце песни следует обрыв.
...Ближе к концу сессии в студии внезапно возникла нервозная обстановка, истоки которой скрывались в желании ведущих музыкантов вывести на первый план свой инструмент - будь то фортепиано, виолончель или гитара. "Боб был и композитором, и продюсером, и спорить с ним было бесполезно", - считает Гаккель, до сих пор уверенный в том, что в "Сыновьях молчаливых дней" его виолончель незаслуженно "засунута" на второй план, а бэк-вокал попросту убран. Возможно, в чем-то он прав. По крайней мере, юродивые подпевки Севы в финале "Игры наверняка" явно привносят туда неожиданное измерение и являются одним из знаковых психоделических компонентов "Табу".
Пиком вкусовых конфронтаций стало столкновение хард-роковой идеологии Ляпина с авангардистскими взглядами Курехина, увлекавшегося в тот период совсем другой музыкой - от фри-джаза до регтайма. В свою очередь Ляпин был упертым рок-н-ролльщиком и далеко не по канонам "новой волны" любил терзать гитару в духе вудстокских подвигов Эдвина Ли. Будучи поклонником утяжеленной блюзовой музыки, Ляпин предпочитал затянутые соло а-ля Хендрикс - с гитарой, пропущенной через самодельную жестяную примочку, дающую на выходе чудовищный хорус. На концертах подобное гитаро-извережение смотрелось эффектно и адекватно, но в контексте студии данная манера порой выглядела чужеродно.
Баланс звука между пианино Курехина и гитарой Ляпина выстраивался с немыслимыми боями. В итоге патологическая напряженность в студии обусловила ту истеричность саунда, которой, по первоначальным замыслам, там не должно было быть. Со временем Ляпин с Курехиным стали несовместимыми персонажами и на следующем альбоме "Радио Африка" свои партии записывали порознь. У того же Гребенщикова "ощущение музыки было несколько спокойнее", его идеалу скорее соответствовали "Сыновья молчаливых дней" и "Аристократ", чем рок-боевики типа "Сегодня ночью" или "Пепел". "На "Табу" я выступал в роли примирителя, заодно пытаясь петь", - вспоминает идеолог "Аквариума", который впоследствии называл данный альбом "назойливым" и "кривобоким".
...Внутренние разногласия между музыкантами сделали финал записи совершенно неуправляемым. Как бы то ни было, но именно подобная наэлектризованная атмосфера и привела к рождению того внутреннего драйва, который присутствует в "Табу" на большинстве композиций. Закономерно, что подобный эмоциональный надрыв не мог пройти бесследно. К концу сессии Гребенщиков был доведен до сильнейшего психологического перенапряжения, в результате чего, сидя в студии "в состоянии крайнего кризиса", прямо на балконе за один вечер написал одну самых одиозных композиций "Аквариума" "Рок-н-роллмертв". Это было не просто жизненное наблюдение. Это была реакция на запись "Табу".
Александр Кушнир (по материалам рассылки "Пустые места группы "АКВАРИУМ")
|