Как живешь ты, легко догадаться,
Так же вымя чужое сосешь,
И троим, как всегда, не угнаться,
Когда с кровью ты водочку пьешь.
Кому служишь? Рогатой волчице
Распеваешь Осанны, жених,
Вторя хору бесовских амбиций
Похотливых евреек своих.
Нет людских голосов и в помине,
Нету яблоку места упасть,
Или уж не торопятся ныне
Жертвы в хищно разверстую пасть?
Обратиться иные бы рады,
В глуховато-горбатых ослов,
Да воротит от тяжкого смрада,
И мутит от исторгнутых слов.
От публичных твоих отречений
Перед ватно-картонным Христом
От базарных тупых обличений
И убогих кривляний с крестом.
Вот и все, задушил ты младенца,
Фиолетовой толстой рукой,
Окровавленный жгут полотенца,
Пентаграмма и ключ роковой.
День за днем ты упитанней, вроде,
Гуще шерсть разрослась по плечам,
Но сожженные шорты Володи
Все же снятся тебе по ночам.
---
Стал задумываться я о смерти,
И тотчас задохнулся от зависти.
Вот помру, заберут меня черти,
А вы тут все живы останетесь!
Оставляя настежь открытыми
Всевозможные окна и двери,
Просветленно стуча копытами,
Отправляюсь я в Пондишери!
|