Я сижу на Арбате и ловлю мышей
На местном Арбате - местных мышей.
Мышеловка моя как всегда пуста,
"Уездный город N", - чьи-то шепчут уста,
И чей-то голос вослед: "Эта схема проста".
А я торчу в этой схеме Бог знает сколько лет.
В городе А - энное количество лет.
А в небе голубом горит одна звезда,
Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
Этот город - золотой, ну просто беда!
Перед бедой молкнут звуки, и меркнет свет.
Перед бедой всегда молкнут звуки, и меркнет свет.
И если ты не женат, и если ты не богат,
Не смешон, не влюблен, не дурак и не враг, -
Кто виноват, скажи-ка, брат, ну кто виноват?
А виновата стела, которой годы летят.
Или годы виноваты, что стрелой летят.
И ты можешь ходить как запущенный сад,
И ты можешь ходить как цветущий зад,
Но постой, постой, постой, оглянись назад!
Оглянись, незнакомый прохожий, мне взгляд твой знаком.
Неподкупный, зараза, а все же знаком.
Не ты ли тот скоморох, что потешал стадион,
А сняв колпак, сказал Башлачеву: "Вон!"
Не ты ли тот отец рок-н-ролла, что на деле Кобзон?
О не забудьте купить билеты на прощальный концерт.
Иосиф Кобзон дает прощальный концерт.
Он споет вам это, он споет вам то,
Шикарный блюз про гитару, дрянь и пальто,
И еще на "бис" "Гудбай, Америка, о!"
О-о! Я сижу на Арбате и ловлю мышей.
"О-о!" - это знак удивленья, что нету мышей.
А вверх и в темноту уходит нить,
Там ловкие руки, здесь наша прыть,
Это вам не Чижам и Колибри дули крутить.
Крути не крути, но в каждом из нас Фома:
Что такое осень, горе ты мое от ума?
Осень - это кладезь, баунти, рай,
Небо, донна-мадонна, что хошь выбирай,
А не веришь, спроси у листьев, где он - вечный май?
А из мая летящей походкой выходишь ты.
Я спросил у ясеня, тополя, где же ты?
Я ходил в Зоопарк, пил с Алисой вино,
Я принес с АукцЫона Аквариум, но
На каждой стене Nirvana, немое кино.
Герой умер. Доброе утро, новый герой!
Ну подиви нас хотя бы тем, что ты тоже Цой.
И я поверю в Воскресенье тех, кто сгорел
В Крематории, погиб от Коррозии тел
Или стал как моллюск Наутилус - рассыпчатый мел.
Мел не мел, имел - не имел, успел - не успел.
Гуляй, Ванюха, пока брюхо не несет на панель.
Они ловят свой Чайф, вспоминая Секрет,
Но рок-н-ролл мертв: Сплин, диабет.
Они жуют свой "Орбит без сахара", "Выхода нет".
Но есть ослепительный вход, за него и держись.
Именно он, а не выход, называется жизнь.
Но гитара и струны без выхода яд:
Му-Му и Герасим, Карл и кастрат,
Вот такой, блин, веселый хилый закос под Арбат. |