Дитя-злодей встаёт в шесть тридцать,
литой атлет,
спеша попрыгать и побриться
и съесть омлет.
Висят в квартире фотофрески
среди икон:
Исус Христос в бродвейской пьеске,
Алан Делон.
На полке рядом с шведской стенкой
Ремарк,
Саган,
брошюрка с йоговской системкой
и хор цыган.
Дитя-злодей влезает в "троллик"
всех раскидав,
одновременно сам и кролик
и сам удав.
И на лице его бесстрастном
легко прочесть:
"Троллейбус -
временный мой транспорт, -
прошу учесть".
Он с виду вроде бы приличен -
не хлюст, ни плут,
но он воспринял как трамплинчик
свой институт.
В глазах виденья,
но не бога:
стриптиз и бар,
Нью-Йорк,
Париж
и даже Того
и Занзибар.
Его зовёт сильней, чем лозунг
и чем плакат,
вперёд и выше -
бесполосный
сертификат.
В свой электронный узкий лобик
дитя-злодей
укладывает,
будто в гробик,
живых людей.
И он идёт к своей свободе,
сей сукин сын,
сквозь всё и всех,
сквозь "everybody",
сквозь "everything".
Он переступит современно
в свой звёздный час
лихой походкой супермена
и через нас.
На нём техасы из Техаса,
кольцо из Брно.
Есть у него в Ильинке хаза,
а в ней вино.
И там в постели милой шлюшки
дитя-злодей
пока играет в погремушки
её грудей...
|