Юрий Шевчук, автор хитов 'Последняя осень' и 'Что такое осень', кормящих уже не одно поколение кабацких музыкантов, проводит начало ХХI века в тяжких думах о судьбах Родины. До развлекательной ли музыки, когда страна стонет под гнетом попсы всех мастей? Альбомы у Шевчука нынче получаются смурными, смутными - мыслитель давит лирика, и музыка под стать мрачному настроению и серым аляповатым обложкам выходит скрежещуще психоделичной. И все-таки к лидеру 'ДДТ' принято прислушиваться. Неформатность пластинки не становится поводом к ее замалчиванию, напротив, радиодеятели внимательно изучают песни в надежде найти среди них хоть что-то подходящее для эфира по звукоряду и хронометражу. Диск 'Пропавший без вести' невозможно взять с наскока: поставив его в проигрыватель, нужно настраиваться на серьезную работу мысли и духа. Нужно вслушиваться в тексты, невзирая на рваные звуковые эффекты, нужно внутренне спорить или соглашаться с автором. Еще лучше - уметь представить себе, как бы Юрий Шевчук прокомментировал тот или иной свой песенный текст (для этого хорошо бы иметь опыт личного общения с певцом). Если же вы не готовы выполнять перечисленные условия, то пластинку можно вообще не включать. Для этой части аудитории мы, не погрешив против истины, ограничимся фразой, что группа 'ДДТ' выпустила очередной 'загрузочный' альбом, что Шевчук в своей борьбе с попсой дошел до абсурда и пишет такие песни, что их и слушать невозможно.
    А теперь - рецензия для тех, кто не прочь 'загрузиться'. Сделать это можно с первых же звуков 'Пропавшего без вести': смесь индустриального инструментала и фольклорного женского пения не оставляет слушателю надежд на легкие пути. На второй минуте вступает сам Юрий Юлианович, который в унисон с фоновым фолк-вокалом начинает свою монотонную мантру. Группа явно никуда не торопилась: все треки длятся столько времени, сколько нужно было для полного воплощения музыкальных идей - а в общей сложности 11 песен звучат 70 минут. Зато каждый номер кажется не отдельной композицией, а выражающей определенную мысль частью концептуальной сюиты. В первом треке 'Мог бы' робкий бубнеж постепенно переходит в богатырский крик, а инструментальный нойз - в симфо-роковое буйство. Текст же повествует о проблеме выбора пути. Это если коротко сформулировать. Следующая песня носит очень подходящее для нынешнего состояния Шевчука название 'В бой'. Она чуть более мелодична, хотя припев с рефреном 'А я ввязался в бой' оказывается вполне откровенным хард-роком. В стихах же объясняются мотивы ввязывания. Заглавный трек - тот самый подарок радиодеятелям за терпение и ожидание. Песня в духе лучших баллад 'ДДТ' обладает крайне глубоким и серьезным текстом. Если говорить без дураков, то победить попсу можно только такими вот произведениями, как 'Пропавший без вести' и 'Понимающее сердце'. Увы, сегодня о главном нужно говорить только очень доступным языком, иначе никто и слушать не захочет. У Шевчука, впрочем, пока другое мнение, он ни на какие сознательные упрощения не идет. Трек 'Звезда' вновь начинается с психоделического маршевого ритма, к которому позже добавляется известный сэмпл, похожий на заставку к 'Международной панораме': а солист здесь чеканит почти что рэп, переходящий в фирменный хриплый крик. Коротенькое 'Небо над озером' отличается человеколюбивыми мелодией и партией акустической гитары: это такое размышление на ходу, заканчивающееся многоточием. В композиции 'Дым' Шевчук по-фольклорному распевен, хотя на этот раз не прибегает к помощи бэк-вокалисток, но аранжировка по обыкновению смятенна. '25' - небольшая попытка пошутить, однако ирония у лидера 'ДДТ' получается со слезами на глазах, хотя припев у песни вполне мелодичный. 'Адам и Ева' - нечастая в репертуаре группы песня о любви. Естественно, она не могла получиться радостной: без тревожного настроения не обошлось, хотя Шевчук, кажется, старался сделать произведение максимально светлым.
    Два последних трека стоят на альбоме особняком. Такое впечатление, будто Юрий Юлианович обеспокоился, что дослушавшие пластинку до конца за поэтическими образами не вполне поняли его идеи. Поэтому в песнях 'Контрреволюция' и 'Русский рок' Шевчук скорее публицист, чем поэт: 'Контрреволюция, наехав на нас, довела до больницы, вырос живот, рок-н-ролл истерт, я учусь играть джаз, но меня рвет, полный рот нот. Старости нет, есть только усталость - от баррикад ничего не осталось'. В 'Русском роке' он открытым текстом заявляет, что слухи о смерти данного жанра явно преувеличены. И способы доказательства этого серьезны до жути: хор бабушек, распевающих 'хоронили русский рок, хоронили', слова про 'полуграмотных поп-менестрелей' и в финале пятиминутное повторение зловещей фразы 'Привет с того света'. Да уж, не спешите его хоронить: задолбает с того света такими приветами.

Алексей Мажаев, InterMedia